Люблю фильмы ужасов почти всю сознательную жизнь. Началось всё с рекламы, которую помню до сих пор. Это был промо-ролик “Хэллоуина” Джона Карпентера, который потом показывали в девять часов. Тогда, будучи ребёнком, мне хватило 30 секунд рекламной вставки, чтобы не спать неделю.
С тех пор изменились и фильмы, и моё к ним отношение: “Хэллоуин” кажется даже немного наивным (хотя местами всё ещё ужасающим), а серия “Кошмар на улице Вязов” иначе, чем чёрная комедия, вообще не воспринимается из-за постоянных шуток главного маньяка. Вспоминая горы просмотренных слешеров (пять подростков приезжают в лес, дальше все знают) и мистери (у нас есть дом, в котором, конечно же, живёт Каспер, разбирайтесь), я понял, что почти не заглядывал в азиатский сегмент этого жанра. Как выяснилось, зря.
Из нескольких увиденных за последние выходные фильмов наиболее запоминающейся стала сцена из “Пульса” Киёси Куросава, потому что подобного подхода я не видел, наверное, никогда. Главный герой идёт в квартиру к погибшему другу и перед этим заходит в коридор. Итак, у нас есть предпосылка для страшного момента. Как обычно с ней работают? Во-первых, может резко открыться дверь (самый ленивый вариант — скример); во-вторых, коридор может начать удлиняться, чтобы казаться бесконечным.
Что делают японцы? Ставят женщину, которая начинает идти на главного героя. Всё. Ничего больше, по сути, не происходит, а я вжимаюсь в стул, хотя на сценах из какой-нибудь “Пилы” давно уже даже не морщусь. Всё дело в том, как она идёт: жуткая неестественность походки, движения, не свойственные анатомии человека, всё это усугубляется музыкой, светом, и это без компьютерной графики (по крайней мере сама женщина не нарисованная). За пару секунд создаётся настолько жуткая атмосфера, что действительно хочется пойти и проверить свою входную дверь.
Есть и куча других отличий от американского хоррора. Тут тебе и гротескная жестокость, только не физическая, как в вышеупомянутой “Пиле”, а скорее нравственно-эмоциональная, как в южнокорейском “Я видел дьявола” (строго 18+, да и вообще без курсов психической подготовки не советую). Хотя и первого варианта много, причём крайне отталкивающего. Другая черта — особая любовь к тематике мести, причём месть тут чувствуется иначе, чем у Запада. Это, по ощущениям, не акт одного человека против другого, а какой-то фатальный, неизбежный элемент.
Японские фильмы ужасов уходят корнями в фольклорные истории, которые называются кайдан (в нём, кстати, месть тоже элемент почти обязательный). Истории про призраков есть почти во всех культурах, и в русских, и, например, норвежских сказаниях их предостаточно, но кайдан существует именно как история с целью напугать слушателя. Многие произведения этого жанра перешли в традиционный театр кабуки, где их снабдили ещё большим символизмом, добавив музыку и пластику (может, именно это влияние и чувствуется в работе с постановкой некоторых сцен). Так что “ужастики” для японцев — это жанр кино почти национальный, хотя на европейца эффект оказывают смешанный: то крайне жутко и хочется хлопать дрожащими руками, а в другую секунду начинаются настолько странные сюжетные повороты, что остаётся только смеяться.
А может, дело не в культурном барьере и такие “качели” задуманы специально: чтобы было страшнее, когда нужно, а из кинотеатра уходил с хорошим настроением?
Иннокентий Майоров
